Русские летописи. Повесть о Калкском побоище
В русских летописях сведения о битве на реке Калке нашло значительное отражение. Ученые считают, что в летописных сводах эти сведения представлены в виде отдельного произведения - «Повесть о Калкском побоище». Выделяются три ранние первоначальные версии летописной повести, содержащиеся в Лаврентьевской, Новгородской первой старшего извода и Ипатьевской летописях. Происхождению и взаимоотношению трех первоначальных версий посвящен целый ряд исследований.
Лаврентьевская летопись. Рассказ о битве на Калке в этой летописи восходит к владимирской великокняжеской летописи 1228 г., куда он, очевидно, попал из одной из южных летописей. В Лаврентьевской летописи этот рассказ был переработан ростовским летописцем, который значительно сократил повествование и включил сведения о Васильке Константиновиче, счастливо избежавшем поражения на Калке.
Новгородская первая летопись старшего извода. Начальная часть рассказа о сражении на Калке в Лаврентьевской летописи находит точную аналогию в Новгородской. По мнению ученых, в основе ее варианта лежит южнорусский летописный рассказ (или это летопись Мстислава Романовича, киевского великого князя, или – Мстислава Мстиславича Галицкого). Исследователи признают, что характер повествования свидетельствует против новгородского происхождения этой версии.
Ипатьевская летопись. Наиболее противоречивые мнения были высказаны о происхождении того варианта повести, который входит в Ипатьевскую летопись. Советский историк Л.В. Черепнин предполагал, что этот вариант первоначально существовал как самостоятельный текст. Английский ученый Д. Феннелл считает, что версия повести, содержащаяся в Ипатьевской летописи, восходит к южнорусскому (возможно черниговскому) источнику, независимому от Лаврентьевской и Новгородской. Дублирующиеся известия объясняются более поздними вставками западнорусского происхождения, которые были сделаны с целью прославить потомков князя Романа Галицкого.
Более поздние летописи (Софийская первая, Тверская и др.). В позднейших летописных сводах Повесть представляет собой различные комбинации сведений, почерпнутых из трех первоначальных версий. К особому источнику восходят лишь некоторые «избыточные» известия, содержащиеся в своде 1448 г. (протографе Софийской первой летописи и Новгородской четвертой). Ученые считали по разному. А.В. Эммаусский возводил их к киевской летописи; Д. Феннелл доказывал смоленское происхождение этих известий. Особый интерес представляет вставка, сделанная в своде 1448 г., сообщающая о гибели на Калке 70 «храбров» во главе с Александром Поповичем. Эта вставка была сделана не раньше XV в. Летописные известия об Александре Поповиче, герое былин Алеше Поповиче, были изучены известным ученым Д.С. Лихачевым. Подробный рассказ об Александре Поповиче читается в Тверском сборнике (в той его части, которая является сводом 1534 г.; считается, что составитель этого свода был ростовцем). Сообщение о гибели в сражении на Калке Александра и 70 других «храбров» находит параллель в известной былине о том, как на Руси перевелись богатыри. Подробный рассказ об Александре Поповиче, несомненно фольклорного происхождения, вставлен в летопись из какого-то ростовского источника; не случайно в этом рассказе упоминаются местные ростовские урочища.
Во многих летописях Повесть со временем предстает в виде краткого сообщения, имеющего однако, своим источником полную Повесть.
Ниже приведены тексты Повести из основных летописей, имеющих наиболее важное значение. Тексты летописей приводятся на древнерусском языке по их научным изданиям; эти тексты сопровождаются переложением на современный русский язык. Отдельный текст Повести с сопровождением изображений имеется в Лицевом летописном своде (см. раздел "Битва в искусстве" на нашем сайте).
Летописи (тексты)
- Лаврентьевкая летопись
- Новгородская первая летопись старшего извода
- Ипатьевская летопись
- Софийская I летопись старшего извода
- Тверская летопись
Лаврентьевская летопись
Текст приводится по изданию: ПСРЛ. Т. 1. – Л., 1927. – Вып. 2. Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку. – Стб. 445-447.
| Древнерусский текст | Переложение на современный русский язык |
|---|---|
| В лѣт(о) 6731. […] Того же лѣт(а) явишас(я) языци, их же никтоже добрѣ ясно не вѣсть кто суть и отколѣ изидоша, и что языкъ ихъ, и которого племени сут(ь), и что вѣра ихъ. И зовуть я Татары, а инии гл(агол)ють Таумены, а друзии Печенѣзи, ини гл(агол)ють, яко се сут(ь) о них же Мефодии Патомьскыи, еп(и)с(ко)пъ, свѣдѣтельствует, яко си сут(ь) ишли ис пустыня Етриевьскы суще межю встоком и сѣвером. Тако бо Мефодии реч(е), яко къ скончанью временъ явитися тѣм, яже загна Гедеонъ, и поплѣнять всю землю, от встока до Ефранта, и от Тигръ до Понетьскаг(о) моря, кромѣ Ефиопья. Б(ог)ъ же единъ вѣсть ихъ, кто сут(ь) и отколѣ изидоша; пр(е)м(у)дрии мужи вѣдять я, добрѣ кто книгы разумно умѣеть; мы же их не вѣмы, кто сут(ь), но сдѣ вписахом о них, памати ради, Русскых князии бѣды, яже быс(ть) от них. | В год 6731. […] В тот же год пришли народы, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда появились, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татары, а иные говорят – таурмены, а другие – печенеги. Некоторые говорят, что это те народы, о которых Мефодий, епископ Патарский, сообщает, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: «К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и пленят всю землю от востока до Евфрата, и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии». Один Бог знает, кто они и откуда пришли, о них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, а написали здесь о них на память о русских князьях и о бедах, которые были от этих народов. |
| И мы слышахом, яко многы страны поплѣниша, Ясы, Обезы, Касогы, и Половець безбожных множство избиша, а инѣхъ загнаша, и тако измроша, убиваеми гнѣвом Божьимь и пречистыя его Матере. Много бо зла створиша ти оканнии Половци Рускои земли. Того ради всемилостивыи Богъ хотя погубити и наказати безбожныя сыны Измаиловы Куманы, яко да отмьстять кровь хрестыяньску, еже и бысть над ними безаконьными. Проидоша бо ти Таурмению, всю страну Куманьску, и придоша близь Руси, идеже зовется вал Половечьскыи. | И мы слышали, что татары многие народы пленили: ясов, обезов, касогов, и избили множество безбожных половцев, а других прогнали. И так погибли половцы, убиваемые гневом Бога и пречистой его Матери. Ведь эти окаянные половцы сотворили много зла Русской земле. Поэтому всемилостивый Бог хотел погубить и наказать безбожных сыновей Измаила, куманов, чтобы отомстить за христианскую кровь; что и случилось с ними, беззаконными. Эти таурмены прошли всю страну куманов и подошли близко к Руси на место, которое называется Половецкий вал. |
| И слышавше я Русстии князи, Мстиславъ Кыевьскыи, и Мстиславъ Торопичскыи, и Черниговьскыи, и прочии князи здумаша итии на ня, мняще, яко ти поидут к ним. И послашася в Володимерь к великому князю Юргю, сыну Всеволожю, прося помочи у него. Он же посла к ним благочестиваго князя Василька, сыновца своего, Костянтиновича, с Ростовци, и не утяну Василько прити к ним в Русь. А князи Русстии идоша и бишася с ними, и побѣже ни быша от них, и мало ихъ избы от смерти; их же остави судъ жити, то ти убѣжаша, а прочии избьени быша. Мьстиславъ старыи, добрыи князь, ту убьенъ бысть, и другыи Мстиславъ и инѣх князии 6 избьено бысть, а боляръ и прочихъ вои много множство. Глаголют бо тако, яко Кыянъ одинѣх изгыбло на полку том 10 тысячь. | Узнав об этом, русские князья Мстислав Киевский, и Мстислав Торопецкий, и Мстислав Черниговский, и прочие князья решили идти против татар, полагая, что татары нападут на них. И послали князья во Владимир к великому князю Юрию, сыну Всеволода, прося у него помощи. И он послал к ним племянника своего благочестивого князя Василька Константиновича, с ростовцами, но Василек не успел прийти к ним на Русь. А русские князья выступили в поход, и сражались с татарами, и были побеждены ими, и немногие только избегли смерти; кому выпал жребий остаться в живых, те убежали, а прочие перебиты были. Тут убит был старый добрый князь Мстислав, и другой Мстислав, и еще семь князей погибло, а бояр и простых воинов многое множество. Говорят, что только одних киевлян в этой битве погибло десять тысяч. |
| И бысть плачь и туга в Руси и по всеи земли, слышавшим сию бѣду. Се же ся зло сключи мѣсяца мая въ 30 на память святаго мученика Еремиа. Се же слышавъ Василко приключьшееся в Руси, възвратися от Чернигова, схраненъ Богомь и силою креста честнаго и молитвою отца своего Костянтина и стрыя своего Георгия, и вниде в свои Ростовъ, славя Бога и святую Богородицю. | Плакали и горевали на Руси и по всей земле слышавшие о той беде. А случилось это зло месяца мая в тридцатый день, на память святого мученика Ермия. Услышав о том, что случилось на Руси, Василько повернул назад от Чернигова, сохраненный Богом, и силой креста честного, и молитвой отца своего Константина, и дяди своего Георгия. И вернулся он в город Ростов, славя Бога и святую Богородицу. |
Новгородская I летопись старшего извода
Текст приводится по изданию: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. – С. 61-63.
| Древнерусский текст | Переложение на современный русский язык |
|---|---|
| Въ лѣто 6732. […] Том же лѣтѣ, по грѣхомъ нашимъ, придоша языци незнаеми, их же добрѣ никто же не вѣсть, кто суть и отколе изидоша, и что языкъ ихъ, и котораго племене суть, и что вѣра ихъ; а зовуть я Татары, а инии глаголють Таурмены, а друзии Печенѣзи; инии же глаголють, яко се суть, о них же Мефодии, Патомьскыи епископъ, съвѣдѣтельствуеть, яко си суть ишли ис пустыня Етриевьскыя, суще межи въстокомь и сѣверомъ. Тако бо Мефодии глаголеть, яко скончанию врѣменъ явитися тѣмъ, яже загна Гедеонъ, и поплѣнять всю земьлю от въстокъ до Ефранта и от Тигръ до Поньскаго моря, кромѣ Ефиопия. Богъ единъ вѣсть, кто суть и отколѣ изидоша; прѣмудрии мужи вѣдять я добрѣ, кто книгы разумѣеть; мы же ихъ не вѣмы, кто суть; нъ сде въписахомъ о нихъ памяти ради рускыхъ князь и бѣды, яже бысть от нихъ имъ. | В год 6732. […] В то же году, по грехам нашим, пришли народы неизвестные, их же никто хорошо не знает, кто они есть, и откуда вышли, и каков их язык, и которого они племени, и какая вера их; а зовут их татары, а другие глаголят таумены, а иные – печенеги. Некоторые же говорят, что это те народы, о которых Мефодий, Патомский епископ, свидетельствует, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: «К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и пленят всю землю от востока до Евфрата и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии». Один Бог знает, кто они и откуда пришли. О них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, но здесь написали о них ради памяти русских князей и бед, какие были от них им [князьям]. |
| Слышахомъ бо, яко многы страны поплѣниша, Ясы, Обезы, Касогы, и Половьчь безбожьныхъ множьство избиша, а инѣхъ загнаша, и тако измроша убиваеми гнѣвомь божиемь и пречистыя его матерее; много бо зла створиша ти оканьнии Половчи Русьскои земли, того ради всемилостивыи богъ хотя погубити безбожныя сыны Измаиловы Куманы, яко да отмьстять кръвь крестьяньску, еже и бысть над ними безаконьными. Проидоша бо ти Таурмени всю страну Куманьску и придоша близъ Руси, идеже зоветься валъ Половьчьскы. | Слышно было, как [татары] многие страны пленили: ясов, обезов, касогов; и половцев безбожных множество избили, а других разогнали, и так умирали [половцы], убиваемые гневом Божьим и пречистой его матери. Много зла сотворили эти окаянные половцы Русской земле, из-за того всемилостивый Бог захотел погубить безбожных сыновей Измаиловых куманов, да и отомстить за кровь христианскую, что и случилось с ними, беззаконными. Прошли те таурмени всю страну Куманскую, и подошли близко к Руси [на место], называемое вал Половецкий. |
| И прибегоша оканьнии Половчи, избьеныхъ избытъкъ, Котянь с ынѣми князи, а Данилъ Кобяковиць и Гюрги убьена быста, с нимь множьство Половьчь; сь же Котянь бѣ тьсть Мьстиславу Галицьскому. И приде съ поклономь съ князи Половьцьскыми къ зяти въ Галичь къ Мьстиславу и къ всемъ княземъ русьскымъ, и дары принесе многы: кони и вельблуды и буволы и дѣвкы, и одариша князь русьскыхъ, а рекуче тако: «нашю землю днесь отъяли, а ваша заутро възята будеть»; и възмолися Котянь зяти своему. | И прибежали окаянные половцы, избегшие избиения, Котян с другими князьями, а Данил Кобякович и Георгий убиты были, с ними же много половцев; этот Котян был тесть Мстиславу Галицкому. И пришли с поклоном с князьями половецкими к зятю Мстиславу в Галич и ко всем князьям русскими, и дары принесли многие: коней и верблюдов, и буйволов, и девушек, и одарили князей русских, а сказали так: «нашу землю сегодня отняли, а ваша завтра взята будет». И взмолился Котян зятю своему. |
| Мьстислав же поця молитися княземъ русьскымъ, братьи своеи, рекя тако: «оже мы, братье, симъ не поможемъ, тъ си имуть придатися к нимъ, тъ онѣмъ больши будеть сила». И тако думавъше много о собе, яшася по путь, и поклона дѣля и молбы князь половьчьскыхъ. И начаша вое пристраивати, кожьдо свою власть; и поидоша, съвъкупивъше землю всю Русскую противу Татаромъ, и быша на Днѣпрѣ на Зарубе. | Мстислав начал обращаться к князьям русским, братьям своим, говоря так: «если мы, братья, этим [половцам] не поможем, то они примкнут к ним [татарам], то им большая будет сила». И так, думая много о себе, решились на поход, разделяя поклоны и просьбы князей половецких. И начали воинов собирать, каждый своей властью, собрав всю землю Русскую против татар, и были на Днепре на Зарубе. |
| Тъгда же увѣдавъше Татари, оже идуть русстии князи противу имъ, и прислаша послы, къ русскымъ княземъ: «се слышимъ оже идете противу насъ, послушавше Половьць; а мы вашеи земли не заяхомъ, ни городъ вашихъ, ни селъ вашихъ, ни на васъ придохомъ, но придохомъ богомь пущени на холопы и на конюси свое на поганыя Половче; а вы възмите с нами миръ; аже выбежать къ вамъ, а биите ихъ оттолѣ, а товары емлите к собе: занеже слышахомъ, яко и вамъ много зла створиша; того же дѣля и мы биемъ». Того же русстии князи не послушаша, нъ послы избиша, а сами поидоша противу имъ, и не дошьдъше Ольшья, и сташа на Днѣпрѣ. И прислаша к нимъ второе послы Татари, рекуще тако: «а есте послушали Половьчь, а послы наша есте избили, а идете противу нас, тъ вы поидите; а мы васъ не заяли, да всѣмъ Богъ»; и отпустиша прочь послы ихъ. | Тогда же узнали татары, что идут русские князья против них, и прислали послов к русским князьям: «мы слышали, что идете против нас, послушав половцев; а мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших; не на вас пришли, но пришли, Богом посланные, на холопов и на конюхов своих на поганых половцев. А вы возьмите с нами мир, а если [половцы] прибежали к вам, то бейте их тогда, а товары берите себе; мы же слышали, как [половцы] и вам много зла сделали, из-за того же и мы [их] бьем». Но этого русские князья не послушали, но послов убили, а сами пошли против них [татар], и, не дойдя до Олешья, и встали на Днепре. И прислали татары к ним вторых послов, сказавших так: «а если послушали половцев, а послов наших убили, а идете против нас, то вы идите, а мы вас не звали. Да всем Бог». И отпустили прочь [князья] послов их. |
| Тъгъда же Мьстислав перебродяся Днѣпрь, прѣиде в 1000 вои на сторожи татарьскыя, и побѣди я, а прокъ ихъ въбѣже съ воеводою своимь Гемябѣгомь въ курганъ Половьчьскыи, и ту имъ не бы мочи, и погрѣбоша воеводу своего Гемябега жива въ земли, хотяще животъ его ублюсти; и ту и налезоша, испрсивъше Половьци у Мьстислава, и убиша и. | Тогда же Мстислав, переправясь через Днепр, пришел с 1000 воинов на сторожевые отряды и победил их, а остаток их вбежал с воеводой своим Гемябеком в курган половецкий, и тут им не было сил, и погребли [они] воеводу своего Гемябека живого в земле, хотя жизнь его спасти. И тут налезли половцы, выпросившие [татар] у Мстислава, и убили их. |
| Слышавъше же то князи русстии, поидоша за Днѣпрь и поидоша вси въкупѣ, по нихъ же идоша 9 днии, и заидоша за Калакъ рѣку, и послаша въ сторожихъ Яруна с Половьци, а сами станомь сташа ту. Тъгда же Ярунъ съступися с ними, хотя битися, и побегоша не успѣвъше ничтоже Половци назадъ, и потъпташа бежаще станы русскыхъ князь, не успѣша бо исполчитися противу имъ; и съмятошася вся, и бысть сѣця зла и люта. | Услышав про то, русские князья пошли за Днепр, и пошли все вместе, затем шли 9 дней и зашли за Калак-реку, стали там лагерем и послали сторожевые отряды -- Яруна с половцами. Тогда же Ярун сошелся с ними [татарами], желая битвы, но побежали, не успевшие ничего [сделать] половцы назад, и убегая, потоптали лагерь русских князей, которые не успели приготовиться к битве против их [татар]; и смяли [татары] всех, и была сеча зла и люта. |
| Мьстиславъ же, Кыевьскыи князь, видя се зло, не движеся съ мѣста никамо же; сталъ бо бѣ на горѣ надъ рѣкою надъ Калкомь, бѣ бо мѣсто то камянисто, и ту угоши городъ около себе въ колѣхъ, и бися с ними из города того по 3 дни. Ини же Татари поидоша по русскыхъ князихъ, бьюче до Днѣпря; а у города того оста 2 воеводе Цьгырканъ и Тешюканъ на Мьстислава и на зяти его на Андрѣя и на Ольксандра Дубровьцьскаго: бе ста бо 2 князя съ Мьстиславом. Ту же и бродници съ Татары быша, и воевода Плоскына, и тъ оканьныи воевода цѣловавъ крестъ честьныи къ Мьстиславу и къ обѣма князема, око ихъ не избити, нъ пустити ихъ на искупъ, и сълга оканьныи: прѣда ихъ, извязавъ, Татаромъ; а городъ възяшь, и люди исѣкоша, и ту костью падоша; а князи имъше, издавиша, подъкладъше подъ дъскы, а сами вѣрху сѣдоша обѣдати, и тако животъ ихъ концяша. А иныхъ князь до Днѣпрѣ гоняче, убиша 6: Святослава Яневьскаго, Изяслава Ингворовиця, Святослава Шюмьскаго, Мьстислава Церниговьскаго съ сыномь, Гюргя Невѣжьскаго. | Киевский князь Мстислав, видя это зло, никак не двинулся с места; встал на горе над рекою Калком, и было то место каменисто, и устроил город [огороженные укрепления] вокруг себя из кольев, и бился с ними [татарами] из этого города 3 дня. Другие же татары, пошли за русскими князьями, избивая [их] до Днепра, а у города того остались 2 воеводы – Цегыркан и Тешюкан на Мстислава и на зятьев его Андрея и Александра Дубровецкого: остались 2 князя с Мстиславом. Тут же и бродники и [их] воевода Плоскиня с татарами были, и тот окаянный воевода целовал крест честный к Мстиславу и обоим князьям, что [татары] их не убьют, но отпустят на выкуп; и солгал, окаянный: предал их, повязав, татарам; а город [татары] взяли и людей иссекли, и тут кости упали. А князей захватив, задавили, положив под доски, а сами сверху сели обедать, и так жизнь их [князей] закончилась. А других князей убили 6: Святослава Яневского, Изяслава Инговоровича, Святослава Шумского, Мстислава Черниговского с сыном, Георгия Невежского. |
| Тъгда же Мьстислав Мьстислалиць переже перебегъ Днѣпрь, отрѣя от берега лодье, да не идуть Татари по нихъ, а самъ одва убежа; а прочии вои десятыи приде кождо въ свояси; а иныхъ Половци побиша ис коня, а иного ис порта. И тако за грѣхы наша богъ въложи недоумение въ нас, и погыбе много бещисла людии; и бысть въпль и плачь и печяль по городомъ и по селомъ. Си же злоба сътворися мѣсяця маия въ 31, на святого Ерѣмья. Татари же възвратишася от рѣкы Днѣпря; и не съвѣдаемъ, откуду суть пришли и кдѣ ся дѣша опять: богъ вѣсть, отколе приде на нас за грѣхы наша. | Тогда же Мстислав Мстиславович, оттолкнув от берега ладью, раньше переправился через Днепр, да не идут татары за ним, а сам едва убежал. А из остальных воинов пришел [только] каждый десятый восвояси; кого-то половцы убили из-за коней, а других – из-за одежды. И так за грехи наши Бог вложил смятение в нас, и погибло бесчисленное множество людей; и были вопли и плач, и печаль по городам и по селам. Эта же зло случилось месяца мая в 31 на святого Еремея. Татары же возвратились от реки Днепр, и не ведаем, откуда пришли и где находятся опять. Бог знает, откуда придет за грехи наши. |
Ипатьевская летопись
Текст приводится по изданию: ПСРЛ. Т. 2. – СПб., 1908. – Стб. 740-745.
| Древнерусский текст | Переложение на современный русский язык |
|---|---|
| Въ лѣт(о) 6732. […] Приде неслыханая рать, безбожнии Моавитяне, рекомыи Татаръве, придоша на землю Половецькую [и] Половцемь же ставшимъ, Юрьгии Кончаковичь бѣ болиише всихъ Половець, не може стати противу лицю ихъ; бѣгающи же ему, и мнози избьени быша до рѣкы Днепра; Татаром же возвратишися, идоша в вежа своя. | В год 6732. Пришло неслыханное войско, безбожные моавитяне, называемые татарами; пришли они на землю Половецкую. Половцы хоть и вышли на сражение, но даже самый сильный из них Юрий Кончакович не мог им противостоять и бежал, и многие были перебиты - [вплоть] до реки Днепра. Татары же повернули назад и пошли в свои вежи. |
| Прибѣгшимъ же Половцемь в Рускую землю, гл(аго)лющимъ же имъ Рускимъ княземь: «аще не поможета намъ, мы нынѣ исѣчени быхомъ, а вы наутрѣе исѣчени будете». | И вот, когда половцы прибежали в Русскую землю, то сказали они русским князьям: "Если вы нам не поможете, то ныне мы были порублены, а завтра вы порублены будете". |
| Бывшю же с(о)вѣту всихъ князеи во градѣ Кыевѣ, створиша с(о)вѣтъ сице: «луче ны бы есть прияти я на чюжей землѣ, нежели на своеи». Тогда бо бѣахуть Мьстиславъ Романовичь в Кыевѣ, а Мьстиславъ в Козельскѣ и в Черниговѣ, а Мьстиславъ Мьстиславичь в Галичѣ: то бо бѣаху старѣишины в Рускои земли. Юрья же князя великого Суждальского не бы в томъ с(о)вѣтѣ. Се же паки млади князи: Данилъ Романовичь, Михаилъ Всеволодичь, Всеволодъ Мьстиславичь Кыевскыи, инии мнозии князи. Тогда же великыи кн(я)зь Половецкый кр(е)стися Басты. Василка же не бѣ, бѣ бо в Володимерѣ младъ. | Был совет всех князей в городе Киеве, и решили на совете так: "Лучше нам встретить их на чужой земле, чем на своей". На этом совете были Мстислав Романович Киевский, Мстислав Козельский и Черниговский и Мстислав Мстиславич Галицкий - они были старейшими князьями Русской земли. Юрия же, великого князя Суздальского, на том совете не было. Притом же были младшие князья - Даниил Романович, Михаил Всеволодич, Всеволод Мстиславич Киевский и многие иные князья. Тогда же крестился великий князь половецкий Басты. Василька же не было там, так как был по молодости во Владимире. |
| Оттуду же придоша м(ѣ)с(я)ца априля и придо к рѣцѣ Днѣпру, ко острову Варяжьскому. И приѣха ту к нимъ вся земля Половецкая, и Черьниговцемь приѣхавшимъ, и Кияномъ, и Смолняномъ, инѣмь странамъ; всянамъ по суху же Днѣпръ перешедшимъ, якоже покрыти водѣ быти отъ множества людии [? лодии]. А Галичане и Вол(ы)нци кииждо со своими князьми, а Куряне и Трубчяне и Путивлици и кииждо со своими князьми, придоша коньми; а выгонци Галичькыя придоша по Днѣпру [? Днестру] и воиидоша в море; бѣ бо лодей тысяща; и воидоша во Днѣпръ, и возведоша порогы, и сташа у рѣкы Хорътицѣ на броду у протолчи; бѣ бо с ними Домамѣричь Юрьгии и Держикраи Володиславичь. Пришедши же вѣсти во станы, яко пришли суть видѣтъ олядии Рускыхъ. Слышавъ же Данилъ Романовичь и гна, всѣдъ на конь, видѣти невиданьноя рати, и сущии с ними коньници и инии мнозии князи с нимь гнаша видити невидѣное рати. Онѣм же отшедшимъ, Юрьги же имъ сказываше, яко стрѣлци суть; инии же молвяхуть, яко простии людье суть, пуще и Половець; Юрьги же Домамиричь молвяшеть: «ратници суть и добрая вои». Приѣхавъше же сказаша Мьстиславу, Юрьиги же все сказа; и рекшимъ молодымъ княземь: «Мьстиславе и другии Мьстиславе, не стоита, поидемь противу имъ». | Оттуда же [из Киева] пошли они в апреле месяце и пришли к реке Днепру, к острову Варяжскому. И тут к ним прибыла вся земля Половецкая, и черниговцы приехали, и киевляне, и смоляне, и с прочих сторон всякие [люди]. И когда переходили вброд Днепр, воды [его] как-будто прикрылись от множества людей. А галичане и волынцы пришли каждый со своим князем. И куряне, и трубчане и путивльцы, каждый со своим князем, прибыли конными. И изгнанники галицкие пришли по Днестру и вышли в море - ибо была у них тысяча лодок, и вошли в Днепр, поднялись к порогам и стали на реке, у брода Хортицы на быстрине. И были с ними Юрий Домамирич и Держикрай Владиславич. Дошли вести в стан, что пришли татары посмотреть русские ладьи; услышав же об [этом] Даниил Романович и, сев на коня, погнался посмотреть на невиданную рать; и бывшие с ним конники и многие другие князья вместе с ним помчались смотреть невиданное войско. Оно же отошло, а Юрий им [князьям] рассказал, что "это стрелки". А другие говорили, что "это простые люди, ниже половцев". Юрий Домамирич же сказал: "Это ратники и добрые воины". Вернувшись же, Юрий все рассказал Мстиславу. Молодыми князьями было сказано: "Мстислав и другой Мстислав - не стойте! Пойдем на них!" |
| Переидоша же вси князи, Мьстиславъ и другии Мьстиславъ Черниговьскыи, рѣку Днѣпръ, инии князи придоша, и поидоша в поле Половецкое; переидоша же Днѣпръ во д(е)нь во вторникъ. И усрѣтоша Татареве полкы Рускыя. Стрѣлци же Рускыи побѣдиша и, и гнаша в поле далеце, секуще, и взяша скоты ихъ, а со стады утекоша, яко всимъ воемъ наполнитися скота. Оттуду же идоша 8 дни до рѣкы Калкы. Стрѣтоша и сторожьеве Татарьскыи; сторожемъ же бившимъся с ними; и убьенъ быс(ть) Иванъ Дмитрѣевичь, иная два с нимъ; Татаром же отъѣхавшимъ напрочьне рѣцѣ Калкѣ устрѣтоша и Тотарове Половецкыя полкы [и] Рускыя. Мьстиславъ же Мьстиславличь повелѣ впередъ переити рѣку Калку Данилови с полкы, инѣмь полкомъ с нимъ; а самъ по немь переиде; еха же самъ во сторожѣ. Видившу же ему полкъ Татарьскыя, приѣхавъ, реч(е): «воружитеся». Мьстиславу же и другому Мьстиславу, сѣдящема во стану, не вѣдущема; Мьстиславъ же не повѣда има зависти рад(и): бѣ бо котора велика межю има. |
Все князья - Мстислав, и другой Мстислав, Черниговский, перешли реку Днепр, другие князья перешли [тоже], и [все они] пошли в поле Половецкое. Перешли же Днепр в день, во вторник, и встретили татары русские полки. Русские стрелки победили их, и гнали далеко в поле, рубя [их], и захватили скот их, и со стадами ушли, так что все воины пополнились скотом. Оттуда же шли 8 дней до реки Калки. Встретило их татарское охранение. [Русское] же охранение билось с ним и были убиты Иван Дмитриевич и еще двое с ним. Татары отошли, около самой реки Калки встретились татары с половецкими полками русских. Мстислав Мстиславич же приказал вначале перейти реку Калку Даниилу с [его] полком и другим полкам с ним, а сам после них перешел, двигаясь лично в авангарде. Когда же он увидел татарские полки, то вернулся и сказазал: "Вооружайтесь!" Мстиславу Романовичу же и другому Мстиславу, сидевшем в стане и ничего не знавшим, Мстислав [Мстиславич] не сообщил [о происходящем] из-за зависти к ним, ибо была между ними великая распря. |
| Съразившимся полкомъ на мѣсто; Данилъ же выѣха напередъ, и Семьюнъ Олюевичь, и Василко Гавриловичь поткоша в полкы Тотарьскыя; Василкови же сбодену бывшю, а самому Данилу бодену бывшю в перси; младъства ради и буести не чюяше ранъ, бывшихъ на телеси его: бѣ бо возрастомъ 18 лѣть, бѣ бо силенъ. Данилови же крѣпко борющися, избивающи Тотары. Видивъ то Мьстиславъ Нѣмыи, мнѣвъ, яко Данилъ сбоденъ быс(ть), потче и самъ въ нѣ, бѣ бо мужь и тъ крѣпокъ; понеже ужика сыи Роману отъ племени Володимеря, прирокомъ Маномаха, бѣ бо велику любовь имѣя ко отцю его; ему же поручивше по смерти свою волость, дая князю Данилови. Татаром же бѣгающимъ, Данилови же избивающи ихъ своимъ полкомъ, и Олгови Курьскому, крѣпко бившимся, инѣмъ полкомъ сразившимся с ними. Грѣхъ ради нашихъ, Рускимъ полкомъ побѣженымъ бывшимъ. Данилъ видивъ, яко крѣпцѣиши брань належить в ратныхъ, стрѣльцѣмъ ихъ стрѣляющимъ крѣпцѣ, обрати конь свои на бѣгъ, устрѣмления ради противныхъ. Бѣжащю же ему, и вжада воды; нивъ [? пивъ], почюти рану на телеси своемь: во брани не позна ея крѣпости ради мужьства возраста своего: бѣ бо дерзъ и храборъ, отъ главы и до ногу его не бѣ на немь порока. | Полки сошлись и сразились, Даниил же выехал вперед, а Семен Олюевич и Василько Гаврилович устремились на полки татарские, Василько же был пронзен и ранен. А самому Даниилу, раненному в грудь, по молодости и горячности, не почувствовалось ран в теле, полученных им, ибо был он в возрасте 18 лет и силен. Даниил хорошо сражался, избивая татар. Видя это Мстислав Немой и возомнив, что Даниил поранен, бросился и сам на них [татар], поскольку был мужественным и так крепок, а кроме того был родственником Роману от рода Владимира, по прозвищу Мономах. Поскольку был [он] в большой приязни к отцу его [Даниила], ему же поручил [Роман] после смерти свою волость, чтобы отдал ее князю Даниилу. Когда татары побежали, и Даниил своим полком их избивал, то Олег Курский крепко бился с другими полками [татар], сразившимися с ними. За грехи наши, русские полки были побеждены. Даниил, видя, что сильнейшее войско наступает на [его] ратных, а стрелки их [татар] стреляют сильно, повернул своего коня и побежал ввиду напора противника. Когда он бежал, то возжаждал воды. Когда пил, то ощутил рану на теле своем, в бою не знал о ней ввиду крепости и мужества своего возраста. Ибо был он дерзок и храбр, от головы до ног без изъяна. |
| Быс(ть) побѣда на вси князи Рускыя, такоже не бывало никогда же. Татаром же, побѣдившимъ Русьскыя князя, за прегрешение кр(е)стьяньское пришедшимъ и дошедшимъ до Новагорода С(вя)тополчьского; Не вѣдающимъ же Руси льсти ихъ, исходяху противу имъ со кр(е)сты, они же избиша ихъ всихъ. Ожидая Б(о)гъ покаяния крестьяньскаго, и обрати и воспять на землю Восточную. И воеваша землю Таногустьску и на ины страны; тогда же и Чаногизъ кано ихъ Таногуты убьенъ бысть. Их же прельстивше и послѣди же льстию погубиша, иные же страны ратми, наипаче лестью погубиша. | И была победа над всеми князьями русскими. Такого же никогда не бывало [прежде]. Татары же, победившие русских князей за прегрешения христианские, пришли и добрались до Новгорода Святополчьего. Русские, не знавшие их коварств, вышли навстречу им с крестами, но они [татары] поубивали их всех. Бог, ожидая покаяния христианского, повернул и обратил вспять их [татар] на землю восточную, и воевали они землю Тангутскую и в других странах. Тогда же и Чаногиз, их каан, был убит тангутами. Их же [т.е тангутов] прельстивши и потом обманом же погубили. И прочие же страны они погубили - ратью, а больше всего хитростью погубили. |
Софийская I летопись старшего извода
Текст приводится по изданию: ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1. – М., 2000. – Стб. 275-282.
| Древнерусский текст | Переложение на современный русский язык |
|---|---|
| В лѣт(о) 6732. По грѣхомъ нашимъ приидоша языци незнаеми при Мстиславѣ князѣ Раманович(е), в десятое лѣто княжения его въ Киевѣ. И прииде неслыханая безбожнии моавитене, рекомии татарове, их же добрѣ ясно никто ж(е) свѣсть, кто сут(ь) и отколѣ приидоша, и что языкъ ихъ, и котораго племени суть, и что вѣра ихъ. И зовуть ихъ татары, а инии г(лаго)лють таурмени, а друзии печенѣзи. Инии же г(лаго)лють, яко се суть, о них же Мофедии, еп(и)с(ко)пъ Паторомьскыи, свидительствуеть, яко сии суть вышли ис пустыня Етривьскыя, суще межи въстокомъ и сѣвером. Къ скончанью времени явитися имъ, яже загна Гедеонъ, и поплѣнять всю землю от въстока и до Ефранта и от Тигръ до Понтиискаго моря кромѣ Ефиопия. Б(о)гъ же единъ вѣсть ихъ, но мы здѣ вписахъмъ о нихъ памяти ради рускых князеи и бѣды, яже от нихъ быс(ть) имъ. | В год 6732 (1223). По грехам нашим пришли народы неизвестные при князе Мстиславе Романовиче в десятое лето княжения его в Киеве. И пришли неслыханные безбожные моавитяне, называемые татарами; о которых точно никто не знает, кто [они] есть и откуда пришли, и какой язык их, и которого [они] племени есть, и какая их вера. И зовут их татары, а иные говорят: таурмены, а другие – печенеги. Некоторые говорят, как это есть, о них же Мефодий, епископ Патормский, свидетельствует, как они вышли из пустыни Етривские, находящейся между востоком и севером. К окончанию времен явятся они, которых загнал Гедеон, и пленят всю землю от востока и до Евфрата, и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии. Бог же один знает их, но мы здесь написали о них ради памяти русских князей и бед, какие были от них им [князьям]. |
| Слышахомъ бо, яко многы страны поплениша: ясы, обезы, касогы, придоша на землю Половетьскую. Половцемъ же ставшимъ, а Юрьи Кончаковичь бѣ бо лише всѣх половець, не може стати противу лицю имъ, бѣгающи же ему, половци же не могоша противитися имъ, побѣгоша до реки Днѣпра безбожнии половци. А иных загна по Дону и в Луку моря, и тамо изомроша, убиваеми гнѣвомъ б(о)жиимъ и пр(е)ч(и)стыя его м(а)т(е)ре. Мног(о) бо ти половци зла створиша Рустѣи земли. Того ради всем(и)л(о)ст(и)выи б(о)гъ, хотяи погубити безбожныя с(ы)ны Измаиловы, куманы, яко да отмьстит кровь христианьскую, и еже быс(ть) над ними, безбожными, побѣдиша и татари инѣхъ языкъ 7 и приидоша всю страну Куманьску. И приидоша близъ Руси, а Котянъ съ иными князьми и съ останкомъ половецъ прибѣгоша, идеж(е) зовется Валъ Половетьскыи. А Данилъ Кобяковичь и Урии убьена быста, а инии половци мнози разбѣгошася в Рускую землю. Сеи же Котянъ бѣ тесть Мьстиславу Мьстиславичь галитьскому. И прииде с поклоном съ князи половетьскыми в Галичъ къ князю Мьстиславу, къ зятю, и къ всѣмъ княземъ рускымъ, и дары принесе многы, кони, вельблуды, буболы и дѣвкы, и одари князеи рускых, а ркучи тако: «Нашу землю дн(е)сь от(ъ)яли, а вашу заутра възмуть. Пришед, побороните нас. Аще не поможете намъ, мы н(ы)нѣ иссѣчени будемъ, а вы на утрении иссѣчени будете». И помолися Котянъ зятю своему о пособии. | Слышно было, как [татары] многие страны попленили: ясы, обрезы, касоги, [и] пришли на землю Половецкую. Половцы же вышли [на сражение], но даже самый храбрый из них Юрий Кончакович не смог противостоять им [татарам], побежал от них, половцы же не могли противиться им, побежали до Днепра безбожные половцы. А иных [половцев] погнали по Дону и в Лукоморье, и там вымерли, вбиваемые гневом Божиим и пречистой его матери. Много те половцы сотворили зла Русской земле. Того ради всемилостивый Бог, желая погубить безбожных сыновей Измаила куманов, чтобы отомстить за кровь христианскую и был над ними, безбожными. Победили татары и другие 7 народов и прошли всю страну Куманскую, и пришли близь Руси. А Котян с иными князьями и остатками половцев прибежал [в место], которое называется Вал Половецкий. А Данил Кобякович и Урий убиты были, а иные многие половцы прибежали в Русскую землю. Сей же Котян был тесть Мстиславу Мстислововичу Галицкому. И пришел с поклоном с князьями половецкими в Галич к князю Мстиславу, к зятю, и к всем князьям русским, и дары принесли многие: коней верблюдов, буйволов, девушек, и одарили князей русских, и сказали так: «Нашу землю сегодня отняли, а вашу завтра возьмут. Придите, защитите нас. Если не поможете нам, мы ныне изрублены будем, а вы наутро будете изрублены». И помолился Котян зятю своему о помощи. |
| Мьстиславъ же нача молитися княземъ рускымъ, братьи своеи, и реч(е): «Аже мы, братие, симъ не поможемъ, то си имуть предатися имъ, то ихъ болшии будетъ сила». И тако думавше много, и яшася пособити Котяню, моления слушая князь половеческых. Бывшу же съвѣту всѣхъ князеи въ градѣ в Киевѣ, створиша совѣтъ сице: «Луче бы ны есть приять я на чюжеи земли, нежели на своеи». И начаша вои строити, которыиждо свою власть. Тогда бо бѣ Мьстислав в Киевѣ, а Мьстиславъ козельскыи в Черниговѣ, а Мьстиславъ в Галичѣ. То бо бѣяху стареишины в Рускои земли. Князя же великаго Юрья суздальскаго нѣту в томъ съвѣтѣ. Се же пакы младии князи: князь Данило Романовичь, князь Михаило Всеволодичь, князь Всеволодъ Мьстиславичь киевьскыи и инии мнози князи. Тогда же князь половетьскыи кр(е)стися Басты. Василка же не бѣ в Володимерѣ, млад. И совокупивше землю Рускую всю противу татаромъ, и приидоша къ рецѣ Днѣпру на зарубъ къ острову Варежескому. |
Мстислав же начал обращаться князьям русским, братьям своим, и сказал: «Если мы, братья, этим не поможем, то эти предадутся им [татарам], и будет большая их сила». И так думали много, и решили помочь Котяну, услышав мольбу князей половецких. Был же совет всех князей в городе Киеве, приняли решение такое: «Лучше нам принять их [татар] на чужой земле, чем на своей». И начали собирать воинов каждый своей властью. Тогда были Мстислав в Киеве, а Мстислав Козельский в Чернигове, и Мстислав в Галиче. Это были старейшины в Русской земле. Князя же великого Юрия Суздальского нет в том совете. Это же молодые князья: князь Данило Романович, князь Михаил Всеволодич, князь Всеволод Мстиславич Киевский и другие многие князья. Тогда же крестился князь половецкий Баста. Василька же молодого не было во Владимире. И собрали всю землю Русскую против татар, и пришли к реке Днепр на Заруб к острову Варяжскому. |
| Тогда увѣдавше татарове, что идутъ князи рустии противу имъ, и прислаша послы къ княземъ рускым: «Се слышимъ, оже противу намъ идете, послушавше половецъ. А мы вашеи земли не заяхомъ, ни городовъ ваших, ни селъ, ни на вас приидохомъ, но приидохомъ, б(о)гомъ попущени, на холопы наши и на конюси свои, на поганыя половци. А възмите с нами миръ, а намъ с вами рати нѣту. Оже бѣжать к вамъ половци, и вы беите оттоле, а товаръ емлите себѣ, занеже слышахомъ, яко и вамъ многа зла творятъ. Того же ради мы ихъ отселе бьемъ». Князи ж(е) рустии того не послушааше и послы татарьскыя избиша, а сами поидоша противу имъ, и не дошедше Олешья, и сташа на Днѣпрѣ. И прислаша татарове второе послы, гл(аголю)ще: «Аще есте послушали половецъ, а послы наши есте избили, а идете противу намъ, то вы поидете, а мы вас не заимаемъ ничимъ, то всѣмъ намъ б(о)гъ». И отпустиша послы ихъ. | Тогда узнали татары, что идут князья русские против них, и прислали послов к князьям русским: «Слышали, что против нас идете, послушав половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел, не на вас пришли, а пришли, Богом допущенные, на холопов наших и на конюхов своих на поганых половцев. А возьмите с нами мир, а у нас с вами войны нет. Если бегут к вам половцы, и вы бейте от того [их], а товар берите себе, потому что слышали, как и вам много зла творят. Из-за того и мы их отсюда бьем» Князья же русские того не послушали, и послов татарских убили, а сами прошли против них, и не дойдя Олешья, встали на Днепре. И прислали татары вторых послов, сказавших: «Если послушали половцев, а послов наших убили и идете против нас, то идите, а мы вам ничего не сделали. И всем нам Бог». И отпустили послов их. |
| И прииде ту вся земля Половетьская и вси ихъ князи, а ис Киева князь Мьстислав съ всею силою, а из Галича князь Мстислав съ всею силою, Володимеръ Рюриковичъ с черниговци, и вси князи рустии, и вси князи черниговьскыи, а из Смоленьска нарубъ 400 муж и инѣмъ странамъ. Тогда же князь Мьстиславъ галицькии перебродися Днѣпръ въ 1000 мужь на сторожи татарьскыя и побѣди я, а останокъ ихъ побѣже с воеводою с Гемябѣком. И ту имъ не бѣ помощи, и погребоша воеводу своего Семябѣга жива в землю, хотяще жива ублюсти. И ту наидоша его, и испросиша и половци, и убиша и его. Слышавше же се князи рустии, поидоша вси за Днѣпръ на множествѣ людеи [? лодеи], а галичане и волынци кииждо съ своими князьми, а куряне и трубчане, и путивлици кииждо съ своими князьми. И приидоша кънми, а выгоньци галическии приѣхаша в лодьяхъ по Днѣпру [? Днестру] и поидоша в море, бѣ бо лодии 1000. И поидоша в рѣку Днѣпръ, и възведоша пороги, и сташа у реки Хортици на бродѣ, на протолъчии. Бѣ бо с ними Домамеричь Юрьи, Дръжикраи Володиславичь. Пришедше вѣсти въ станы, яко пришли суть предъвидѣти, оляди рускыя. Слышав же Д(а)в(ы)дъ Романовичъ и гнавъ, всѣд на кони, и сущии с нимъ коньници, и инии мнозии князи с нимъ гнаша видѣти рати. Онѣмъ же отшедшемъ, Юрьи же имъ сказавше, яко стрѣлци суть. Инии же молвяаху, яко простии люди суть, пуще и половецъ. Юрьи же Домамеричь молвяше: «Ратници суть и добрая вои». Приѣхавше, сказаша Мьстиславу, Юрьи же все сказа. И рекшимъ молодымъ княземъ: «Мьстиславе, и другыи Мьстиславе! Не стоита, поидемъ противу имъ». | И пришла туда вся земля Половецкая, а из Киева князь Мстислав со всей силою, а из Галича князь Мстислав со всей силою, Володимер Рюрикович с черниговцы, и все князья русские, и все князья черниговские, а из Смоленска набор 400 мужей и из других стран. Тогда же Мстислав Галицкий перебрался через Днепр с 1000 мужами, [напал] на сторожевые отряды татарские и победил их. И побежал остаток их с воеводой Гемябеком. И не было им помощи, и погребли воеводу своего Семябега живого в землю, хотели живого сохранить. Но тут нашли его и выпросили половцы, и убили. Слышав это все, князья русские пошли за Днепр на множестве лодей, а галичане и волынцы каждые со своими князьями, а куряне и трубчане, и путивльцы каждые со своими князьями; и пришли конями, а изгнанники галицкие приехали в ладьях по Днепру и вышли в море, ибо было у них 1000 лодей; и вошли в Днепр, и поднялись к порогам, и стали у реки Хортицы на броде, на быстрине. Были с ними Домамерич Юрий, Дрожикрай Володиславич. Пришли вести в станы, что [татары] пришли смотреть ладьи русские. Услышав [про это] Давыд Романович и бывшие с ним конники, и другие многие князья с ним помчались смотреть рать [татарскую]. Они же [татары] отошли. Юрий же о них сказал, что это стрелки. Другие же сказали, что это простые люди, хуже половцев. Юрий же Домамерич сказал: «Ратники и добрые воины». Вернувшись, Юрий все рассказал Мстиславу. Молодым князьям было сказано: «Мстислав и другой Мстислав! Не стойте, пойдем против них». |
| Преидоша ж(е) вси люди, князи вси и Мстиславъ Черниговскыи рѣку Днѣпръ, и поидоша на конех въ поле половецкое. И устрѣтоша татарове полки руския, и стрѣлци же руския побѣдиша ихъ, и гнаша в поле далече, сѣкущи я, и взяша скоты ихъ, а съ стады утекоша, яко всимъ воемъ наполнится скотом. И оттуда же идоша по нихъ 8 дни до рѣки Калки, и ту устрѣтоша сторожеве татарове, и удариша на полци руския Сторожем же бившимся с полки рускими, и убиенъ быс(ть) ту Иоан Дмитреевич и иная 2 с нимъ. Тат(а)ром же от(ъ)ехавшимъ на прочнѣ рѣцѣ Калецѣ, устрѣтоша татарове половецкыя полки и рускии. | Перешли же все люди, князья все и Мстислав Черниговский реку Днепр и пошли на конях в поле половецкое. И встретили татары русские полки, и стрелки русские победили их, и погнали далеко в поле, рубя их, и взяв скот их, и со стадами ушли, и все воины пополнились скотом. И оттуда же шли до них 8 дней до реки Калки. И тут встретились сторожевые [отряды] татарские и ударили на полки русские, Сторожевыми же [отрядами], бившимися с полками русскими, убит был Иоанн Дмитриевич и еще 2 [князей] с ним. Татары же отошли, за рекой Калец встретили татары полки половецкие и русские. |
| Князь же Мьстиславъ Мьстиславич повелѣ предии переити рѣку Калку Данилови с полкы и инѣмъ полкомъ с нимъ, а самъ по нихъ переиде. И заидоша за рѣку за Калку, и послаша въ сторожехъ Яруна с полци, с половци, и сами станомъ сташа ту, а князь Мьстиславъ сам ѣха въборзѣ послѣ. Видѣвши же ему полки татарьския, приехавъ, реч(е): «Въружитися!». Повелѣ вборзѣ, а князю Мьстиславу и другому Мьстиславу, сѣдящама има въ стану, невѣдущима. Мьстиславъ же не повѣда има завѣсти ради, бѣ бо котора межди ихъ велика. Сразившимся полкомъ на мѣсто, Данилъ же выѣха напередъ и Семьюнъ Олюевичь, и Василко Гавриловичъ, и разишася в полкы татарьскыя. Василкови же сбодену бывшу, а Данилу бодену бывшу в перси и младенъству ради и буести не чюяше раны, бывши на телеси его, бѣ бо възрастомъ 18 лѣт, бѣ бо силенъ, Данилови же крѣпко избивающе татары. Видѣвъ то Мьстиславъ Нѣмыи, мнѣвъ, яко Данилъ збоден быс(ть), и потече и самъ внѣ. Бѣ бо мужь тои крѣпокъ, понеже ужика сы Роману от племени Володимеря, прирокомъ Манамаха. Бѣ бо велику любовь имѣя къ о(т)цю его, ему ж(е) поручивши по см(е)рти свою волость, дая князю Данилови. Татаром же бѣгающимъ, Данилови же избивающи я своимъ полком, и Олгови Курьскому крѣпко бьющеся, тогда же Ярунъ и инии полци половецьстии ступишася с ними, хотяще битися. И половци побѣгоша, и потопташа, бѣжаща, станы рускых князь, а князи не успѣша ополчитися противу имъ, и смятошася вси полци рустии, и быс(ть) сѣча зла и люта. Грѣх ради нашихъ рускымъ полком побѣженымъ бывшимъ, Данил же видѣвъ, яко крѣпчая брань татарьская належитъ, и обрати конь свои, бѣжа от устремления противных. И вжада воды, и пии, и почюти рану на телеси своемъ. Въ брани не позна ея крѣпости ради мужества възраста своего, бѣ бо дръзъ и храбръ, от главы и до ногу его не бѣ на немъ порока. |
Князь же Мстислав Мстиславич повелел прежде перейти реку Калку Данилу с полком и другим полками с ним, а сам после них перешел. И зайдя за реку Калку, и послал в сторожевом отряде Яруна с полками половецкими, и сами встали там станом, а Мстислав быстрее поехал за ними. Приехав, увидел он полки татарские, сказал: «Вооружайтеся»! Повелел быстрее, а князю Мстиславу и другому Мстиславу, сидевшим в стане и ничего не знающим, Мстислав ничего не сообщил из-за зависти и большой распри между ними. На месте полки сразились. Данил же выехал вперед и Семен Олюевич, и Василько Гаврилович врезались в полки татарские. Василько же ранен был, а Данил ранен был в грудь, но из-за молодости и буйности не почувствовал раны, бывшей на его теле, ибо возрастом был 18 лет, был силен. Данило же крепко поражал татар. Увидев это Мстислав Немой, возомнив, что Данило ранен, бросился и сам на них [татар]. Был муж крепкий, потому что родственник Роману от племени Владимира, называемого Мономахом. Ибо великую любовь имел к отцу его [Данила], ему же поручил [Роман] после смерти свою волость, чтобы отдал князю Данилу. Татары же побежали, Данила же избивал их со своим полком, и Олег Курский крепко бился. Тогда же Ярун и другие полки половецкие сошлись с ними [татарами], желая биться. И половцы побежали и убегая, потоптали станы русских князей, а князья не успели подготовиться к битве против них [татар], и смялись все полки русские, и была сеча злая и лютая. Греха ради наши русские полки побеждены были. Данил же увидев, как крепкое татарское войско наступает, повернул коня своего, побежал от наступления противника. И возжаждал воды и пить, и почувствовал рану на теле своем. В бою не познал ее тяжести ради мужества возраста своего, ибо был дерзок и храбр, от головы и до ног его не было на нем порока. |
| И быс(ть) побѣда на вси князи рустии, ака же не бывала от начала Рускои земли никогда же. Сам бо великии князь Мьстиславъ киевьскыи, видя се зло, не движеся никако же с мѣста, стал бо бѣ на горѣ надъ рѣкою Калкою, бѣ бо мѣсто каменисто, и туто учиниша городъ с кольемъ, и бися с ними из града по 3 дни, а ини же татарове поидоша послѣ рускыхъ князеи, бьюще ихъ и до Днѣпра, а у города осталися два воеводы, Чегирканъ и Тешуканъ, на князя Мьстислава и на зятя его Андрѣя и Александра дубравьскаго. Бѣста бо ту два князя съ Мьстиславомъ, ту ж(е) и бродници быша старые, и воевода ихъ Плоскина. И тъи окаанныи, целовавъ кр(е)стъ къ князю Мьстиславу и обѣма князема, како ихъ не избити и пустити ихъ на искупъ, и солгавъ окаанныи, предастъ ихъ, связавъ, татаромъ, а городъ взяша, а людии посѣкоша, а князеи има и здавиша, и подкладше под дъскы, а сами верху сѣдоша обѣдати, и тако князи животъ свои скончаша, и много убииство бесчисленое створися. А иных князеи, гонячи до Днѣпра, 6 убиша: князя Мьстислава яневьскаго, Изяслава инговорьскаго, С(вя)то- слава шумьскаго, Мьстислава черниговьскаго съ с(ы)номъ, Юрья несвѣжескаго. А иного воя когождо десятыи прииде. И Александръ Поповичъ ту убиенъ быс(ть) съ инѣми 70 храбровъ. | И была победа на всех князей русских, какая никогда еще не бывала от начала Русской земли. Сам великий князь Мстислав Киевский, видя это зло, не двинулся никак с места, встал на горе над рекою Калкою, где было место каменисто, и тут устроил город [огороженное укрепление] с кольем, и бился с ними из града по 3 дня. А другие же татары пошли за русскими князьями, избивая их и до Днепра, а у города остались два воеводы Чегиркан и Тешукан на князя на Мстислава и на зятя его Андрея и Александра Дубравского. Стояли тут два князя с Мстиславом, тут же и бродники были старые и воевода их Плоскина. И тот [Плоскина] окаянный, целовав крест к князю Мстиславу и обоим князьям, что не убьют их, а отпустят на выкуп; и солгал, окаянный, предал их, связав, татарам. А [татары] город взяли, людей посекли, а князей взяв, и задавали, положив под доски, а сами сверху сели обедать, и так князья жизнь свою закончили; и много убийств бесчисленных [татары] сотворили. А иных князей, прогнав до Днепра, 6 убили: князя Мстислава Яневского, Изяслава Инговорского, Святослава Шумского, Мстислава Черниговского с сыном, Юрия Несвежского. А других воинов [только] каждый десятый пришел. И Александр Попович тут был убит, с ним 70 храбрецов. |
| И тогда же князь Мьстиславъ Мьстиславичъ преди перебѣже Днѣпръ, и прииде к лодиямъ, повелѣ жещи я, а иныя сѣщи и отринути от брега, бояся по себѣ погони от татаръ, а самъ едва убѣжа в Галичъ. А молодыи князи прибѣжали в малѣх людии, а князь Володимеръ Рюриковичъ прибѣже в Киевъ и сѣде на столѣ. Сии же злоба створися от татаръ м(е)с(я)ца июня въ 16 д(е)нь. Татаромъ же побѣдившимъ рускыя князи за прегрѣшение хр(и)стьяньское. И дошедъшимъ татаромъ до Новагорода С(вя)тополчьскаго, не вѣдущим же руси льсти татарьскыя, исходяаху противу имъ съ кр(е)сты, они же избиша вся. И ожидааше б(о)гъ покаяния хр(и)стияньскаго, и обрати татаръ въспять от рѣкы Днѣпра на землю въсточьную, и повоеваша землю Тагоньскую и ины страны. Тогда же и Чагонизъ канъ ихъ убьенъ быс(ть). Се же быс(ть) намъ за грѣхы наша, б(о)гъ вложи недоумѣние в нас, и погыбе бес числа много людеи, и быс(ть) вопль, и въздыхание, и печаль по всѣмъ градомъ и по волостемъ. Сих же злых татаръ таурменъ не свѣдаемъ, откуду были пришли на нас и гдѣ ся дѣли опять, толко б(о)гъ вѣсть. | И тогда же князь Мстислав Мстиславич раньше всех переправился через Днепр и придя к ладьям, велел их сжечь, а другие порубить и оттолкнуть от берега, боясь погони от татар на себя, а сам едва убежал в Галич. А молодые князья прибежали с малыми людьми, а князь Владимир Рюрикович прибежал в Киев и сел на престол. Это же злодейство случилось от татар месяца июня в 16 день. Татары же победили русских князей за прегрешение христианское. И дошли татары до Новагорода Святополческого, не зная же русские лжи татарской, вышли против них с крестами, они же [татары] перебили всех. И Бог, ожидая покаяния христианского, и обратил татар обратно от реки Днепра на землю восточную, и повоевали [татары] землю Тагонскую и другие страны. Тогда же и Чагониз хан их был убит. Это же было нам за грехи наши, Бог вложил смятение в нас, и погибло без числа много людей, и были вопли и воздыхания, и печаль по всем городам и по волостям. Этих же злых татар таурмен не сведаем, откуда они пришли на нас и куда себя дели опять, только Бог знает. |
Тверская летопись
Текст приводится по изданию: ПСРЛ. Т. 15. – СПб., 1863. – Стб. 335-343, 365-366.
| Древнерусский текст | Переложение на современный русский язык |
|---|---|
| Повѣсть о Калкацкомъ побоищѣ, и о князехъ рускыхъ, и о храбрыхь 70. Въ лѣто 6732. По грѣхомь нашимъ приидоша языци незнаеми, безбожнии моявитяне, их же никто же добрѣ не вѣсть ясно, кто суть, и отколѣ изыидоша, и что языкь ихъ, и которого племени суть, и что вѣра ихъ. И зовуть я татари, а инии глаголють таурмени, а друзии печенѣзи. Инии же глаголють, яко сии суть, о ни(хъ) же Мефодий, епископь Паторомский, свѣдительствуетъ, яко сии суть вышли ис пустыня Ефровскиа, сущи межи въстока и сѣвера. Тако бо глаголеть Мефодий: Яко въ скончание времени явитися имъ, их же загна тамо Гедеонъ, и изшедше оттуду, поплѣнятъ всю землю отъ востока до Ефранта, и отъ Тигра до Понетскаго моря, кромѣ Ефиопиа. Богь же вѣсть единъ, кто суть и отколѣ изыидоша, премудрии мужи вѣдятъ я добрѣ кто книгы разумѣетъ. Мы же ихъ не вѣмы, кто суть, но и здѣ написахомъ о нихъ памяти ради рускыхъ князь и бѣды, яже бысть отъ нихъ; но не сихъ же ради сие случися, ко гордости ради и величаниа рускыхъ князь попусти Богь сему быти. Бѣша бо князи храбры мнози, и высокоумны, и мнящеся своею храбростию съдѣловающе; имѣяхутъ же и дружину многу и храбру, и тою величающеся, от них же о единомъ въспомянемъ здѣ, описаниа налѣзше. | Повесть о битве на Калке, и о князьях русских, и о семидесяти богатырях. В год 6732 (1223). Из-за грехов наших пришли народы неизвестные, безбожные моавитяне, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татарами, а иные говорят – таурмены, а другие – печенеги. Некоторые говорят, что это те народы, о которых Мефодий, епископ Патарский, сообщает, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: «К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и, выйдя оттуда, пленят всю землю от востока до Евфрата и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии». Один Бог знает, кто они и откуда пришли, о них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, а написали здесь о них на память о бедах, которые они принесли, и русских князьях. Но все это случилось не из-за татар, а из-за гордости и высокомерия русских князей допустил Бог такое. Ведь много было князей храбрых, и надменных, и похваляющихся своей храбростью. И была у них многочисленная и храбрая дружина, и они хвалились ею; из дружины вспомним здесь об одном, найдя рассказ о нем. |
| Бѣ нѣкто отъ ростовскыхъ житель Александрь, глаголемый Поповичь, и слуга бѣ у него именемь Торопь; служаше бо той Александръ великому князю Всеволоду Юриевичу. Повнегда же дасть князь великий Всеволод градъ Ростовъ сыну своему князю Костантину, тогда и Александрь начатъ служити Костантину. Егда же преставися великий князь Всеволодъ, Костантину не восхотѣвшу быти въ Володимери, но у пречистиа Ростовскиа и чюдотворцевь излюбы жити. Тѣмь и прошаше Вълодимера къ Ростову, а не Ростова къ Володимерю, ту бо омышляше столу быти великому княжению; но не въсхотѣ сего пречистая Богородица. И дасть князь великий Всеволодъ столъ свой меншему отъ Костантина сыну своему Юрию. Тѣмъ Костантинь гнѣвашеся на брата о княжении, а князь великий Юрий многы браны на Костантина въздвиже, хотя съ Ростова съгнати его; и не попусти ему Господь. | Среди жителей Ростова был некто Александр по прозвищу Попович, и был у него слуга по имени Тороп; а служил этот Александр великому князю Всеволоду Юрьевичу. А когда великий князь Всеволод отдал город Ростов сыну своему князю Константину, тогда и Александр начал служить Константину. После смерти великого князя Всеволода Константин не захотел княжить во Владимире, но пожелал жить близ чудотворцев и церкви пречистой Богородицы в Ростове. Поэтому и захотел присоединить он Владимир к Ростову, а не Ростов к Владимиру, и замыслил, чтобы здесь был стол великокняжеский; но не допустила этого пречистая Богородица. И завещал великий князь Всеволод престол свой младшему после Константина сыну своему Юрию. Тогда Константин разгневался на брата из-за его княжества, а великий князь Юрий начал войну против Константина, желая выгнать его из Ростова; но не допустил этого Господь. |
| Пришедшу бо ему на нь ратию, Костантинъ отъиде къ Костромѣ и тоа съжже. Князь великий Юрий стоаше подъ Ростовомъ, въ Пужбалѣ, а войско стояше за двѣ версты отъ Ростова, по рѣцѣ Ишнѣ, биахутъ бо ся вмѣсто острога объ рѣку Ишню. Александръ же выходя многы люди великого князя Юриа избиваше, их же костей накладены могыли великы и донынѣ на рѣцѣ Ишнѣ, а инии по ону страну рѣки Усии: много бо людей бяше съ великымъ княземь Юриемь. А инии побиени отъ Александра же подъ Угодичами, на Узѣ, тѣ бо храбрии выскочивше на кою либо страну обороняху градъ Ростовъ молитвами пречистыа. Многажды бо князь великий Юрий на братне достоание прихождаше, но съ срамомъ възвращашеся. | Когда Юрий пришел на брата с войском, Константин ушел в Кострому и сжег ее. Князь великий Юрий стоял в Пужбале под Ростовом, а войско его находилось в двух верстах от Ростова, на реке Ишне, и была для них река Ишна как крепкая стена. Тогда Александр вышел из города и перебил многих людей великого князя Юрия. А кости их собраны в большие могилы, которые и ныне есть на реке Ишне, а также по другую сторону реки Усии: ведь с князем Юрием много пришло людей. А другие перебиты были Александром под Угодичами, на реке Узе, потому что богатыри Александра, делая вылазки с различных сторон, обороняли молитвами пречистой Богородицы город Ростов. Так великий князь Юрий многократно приходил во владения брата, но возвращался посрамленный. |
| Единою выйде на него изъ Ростова Костантинь, и бысть имъ бой за Юриевымъ на рѣцѣ Гзѣ, и тамо побѣди Костантинь, молитвами пречистыа, своею правдою и тѣми же храбрыми Александромъ съ слугою Торопомъ; ту же бѣ и Тимоня Золотой поясъ. И ту убиша у великого князя храбраго Юряту, о семъ велми опечалися князь великий Юрий; побѣждень же смирися съ братомъ. Потомъ прииде на Ярослава Переяславьского Мьстиславь Мьстиславичь, тесть его, и инии князи, съ собою же и Костантина подвигоша, а за Ярослава сталъ князь великий Юрий за брата. И бысть имъ бой на Липицахъ и на Юриевѣ горѣ, и ту всѣ полки великого князя Юриа избыти. Въ них же убиень бысть храбрый и безумный бояринъ Ратиборъ, иже похвалися сѣдлы наметати супротивныхъ. Князя же (Юриа) побѣдивше, и на столѣ въ Володимерѣ Костантина посадиша. Два же лѣта Костантинъ бывь князь великий, пакы столъ дасть брату Георгию, а дѣтемъ Ростовъ и Ярослав(ль), а самъ кь Господу отходитъ. | Однажды вышел против него Константин из Ростова и вступил в бой с Юрием на реке Гзе, и здесь Константин победил молитвами пречистой Богородицы, своей правдою и с богатырями Александром и его слугой Торопом; здесь же был и Тимоня Золотой пояс. А у великого князя убили тут храброго Юряту, о чем сильно горевал великий князь Юрий; но, побежденный братом, помирился с ним. А затем на Ярослава Переяславского пришел Мстислав Мстиславич, тесть его, и другие князья, и привлекли они на свою сторону Константина, а на стороне Ярослава, своего брата, выступил великий князь Юрий. И был у них бой на Липицах и на Юрьевой горе, и здесь все полки великого князя Юрия погибли. В числе их был убит храбрый и безрассудный боярин Ратибор, который хвастался, что закидает противников седлами. Победив князя Юрия, посадили на престол во Владимире Константина. Константин был великим князем два года и затем вновь отдал престол брату Георгию, детям отдал Ростов и Ярославль, а сам скончался. |
| Видѣвъ же Александрь князя своего умрьша, а Юриа сѣдша на столѣ, размышляше о животѣ, еда како отдасть мьщение князь великий, Юряты ради, и Ратибора, и инѣхъ мнозѣхъ отъ дружины его, их же изби Алекса(н)дрь. Вскорѣ смысливь посылаетъ своего слугу, их же знаше храбрыхъ, прилучившихся въ то время, и съзываетъ ихь къ собѣ въ городъ, обрытъ подъ Гремячимъ колодяземъ на рѣцѣ Гдѣ, иже и нынѣ той сопъ стоитъ пустъ. Ту бо събравшеся съвѣтъ сътвориша, аще служити начнутъ княземъ по разнымъ княжениямъ, то и не хотя имутъ перебитися, понеже княземъ въ Руси велико неустроение и части боеве. Тогда же рядъ положивше, яко служити имъ единому великому князю въ матери градомъ Киевѣ. Бѣ же тогда въ Киевѣ князь великий Мьстиславь храбрый Романовичь Смоленского и Володимеръ Руриковичь Ростиславича, въ то же время Мъстиславь Мьстиславичь въ Галичи. И быша челомъ вси тыи храбрыи великому князю Мьстиславу Романовичу, о них же князь великий велми гордящеся и хваляшеся, донеле же сиа злоба съключися, о ней же повѣсть предлежитъ. | Когда Александр увидел, что его князь умер, а на престол взошел Юрий, он стал бояться за свою жизнь, как бы великий князь не отомстил ему за Юряту, и Ратибора, и многих других из его дружины, которых перебил Александр. Быстро сообразив все это, посылает он своего слугу к богатырям, которых он знал и которые были в то время поблизости, и призывает их к себе в город, устроенный под Гремячим колодцем на реке Гзе, – а теперь это укрепление запустело. Собравшись здесь, богатыри решили, что если они будут служить князьям в разных княжествах, то они поневоле перебьют друг друга, поскольку между князьями на Руси постоянные раздоры и частые сражения. И приняли они решение служить одному великому князю в матери всех городов Киеве. А был тогда великим князем в Киеве храбрый Мстислав, сын Романа Смоленского, а в Смоленске Владимир Рюрикович (оба внуки князя Ростислава), а Мстислав Мстиславич в это время был в Галиче. Били челом все эти богатыри великому князю Мстиславу Романовичу, и князь великий очень гордился и хвалился ими, пока не приключилось то несчастье, о котором пойдет речь. |
| Начатъ бо слухъ проходити, яко сии безбожнии многы страны поплѣниша: Ясы, Обезы, Касогы, и половець безбожныхъ множество избыша, и приидоша на землю Половеческую. Половци же не могуще противися бѣжаша, и многыхъ избыша, а иныхъ погнаша по Дону въ лукоморя, и тамо избиваеми гнѣвомъ Божиимъ и пречистыа его Матери. Много бо зла сътвориша тѣ окаании половци Руской земли. Того ради всемилостивый Богъ хотя погубити безбожныа сына Измаиловы, куманы, яко да отъмьстятъ кровь христианьскую; еже и бысть надъ ними. Приидоша бо ти таурмени на всю страну Куманьскую и гониша ихъ до рѣки Днѣпра близъ Руси. | Начали приходить слухи, что эти безбожные татары пленили многие народы: ясов, обезов, касогов, избили множество безбожных половцев и пришли в Половецкую землю. Половцы же, не в силах сопротивляться, бежали, и татары многих избили, а других преследовали вдоль Дона до залива, и там они убиты были гневом Бога и его пречистой Матери. Ведь эти окаянные половцы сотворили много зла Русской земле. Поэтому всемилостивый Бог хотел погубить безбожных сынов Измаила, куманов, чтобы отомстить за кровь христианскую; что и случилось с ними. Ведь эти таурмены прошли всю землю Куманскую и преследовали половцев до реки Днепра около Руси. |
| И прибѣгоша окаяннии половци, иде же зовется валъ Половеческий, остатокъ избытыхъ: Котянь, князь половеческий, съ инѣми князи; а Данило Кобяковичь съ нимъ и Юрий Кончаковичь (убьена быста). Сей же Котянъ тестъ бѣ князю Мьстиславу Мьстиславичу Галичьскому, и прииде съ поклономъ съ князи половеческыми къ зятю Мьстиславу въ Галичь и къ всѣмъ княземъ рускымъ, и принесе дары многы, кони, и велбуди, и буйволы, и дѣвки, и одариша всѣхъ князей рускыхъ, кланяяся, ркуще: «Дньсь нашу землю отъяли суть, а вашу пришедше заутра възмутъ, то помозѣте намъ». И възмолися Котянъ зятю своему Мьстиславу; князь же Мьстиславъ посла кь братии своей, княземъ рускымъ, съ молбою рекъ: «Поможемъ симь; аще ли же мы симъ не поможемъ, то сии имутъ предатися къ нимъ, то онимъ болши будетъ сила, а намъ тяготнѣе будетъ отъ нихъ». И тако думавше много о себѣ, и поклона для (и) молбы князей половеческыхъ яшася Котягу помагати. | И прибежали окаянные половцы к месту, которое называется Половецкий вал, остаток их: Котян, князь половецкий, с другими князьями; а Даниил Кобякович вместе с Юрием Кончаковичем были убиты. Этот Котян был тесть князя Мстислава Мстиславича Галицкого, и пришел он с князьями половецкими в Галич с поклоном к своему зятю Мстиславу и ко всем князьям русским. И принес он многие дары – коней, и верблюдов, и буйволов, и невольниц, и, кланяясь, одарил всех русских князей, говоря: «Сегодня нашу землю татары отняли, а вашу завтра придут и возьмут, и поэтому помогите нам». Умолял Котян зятя своего Мстислава; а князь Мстислав послал к своим братьям, князьям русским, за помощью, говоря так: «Поможем половцам; если мы им не поможем, то они перейдут на сторону татар, и у тех будет больше силы, и нам хуже будет от них». Долго они советовались и, уступив просьбам и мольбам половецких князей, решили пойти на помощь Котяну. |
| Начаша вои пристраивати, кождо свою власть: князь великий Мьстиславъ Романовичь Ростиславича Киевский, и Мьстиславъ Святославичь Черниговский Всеволодича Козельский, и Мстиславь Мьстиславичь Галичьский, сии бо старѣйшии земли Руской; съ ними же и младии князи: Данило Романовичь Мьстиславича, и князь Михайло Всеволодичь Черниговский, и князь Всеволодъ Мьстиславичь Киевьского сынь, и инии князи мнози. Бывшу же съвѣту ихъ въ Киевѣ всѣхъ князей, послаша къ Володимеру къ великому князю Юрию Всеволодичу по помочь; онъ же посла имъ Василка Ростовскаго. Съвѣщаша же князи, яко срѣсти ихъ на чюжой земли, тогда же половецкий князь крестыся Бастый, и съвъкупивше всю землю Рускую, поидоша противу татаромъ. Пришедши же имъ кь Днѣпру на Зарубъ, къ острову Варяжскому, то же слышавше татарове, оже идутъ князи рустии противу имъ, послаша къ нимъ послы своа, глаголюще: «Се слышахомъ, оже идете противъ насъ, послушающе половецъ. А мы вашеа земли не заяхомъ, ни городовъ вашихъ, ни селъ вашихъ, ни на васъ приидохомъ. Но приидохомъ, Богомъ пущони, на конюхи и на холопы свои, на поганыа половци, а вы възмѣте съ нами миръ. А половци, аще прибѣжатъ къ вамъ, то не приимайте ихъ, и бийте ихъ отъ себе, а товаръ ихъ възмите къ собѣ. Занеже слышахомъ, яко и вамъ много зла творятъ, того ради и мы биемъ». Князи же русстии того не послушаша, но послы изъ избыша, а сами поидоша противу имъ, и не дошедше Олѣшиа, и сташа на Днѣпрѣ. И прислаша къ нимъ татарове второе послы, ркуще тако: «Аще есте послушали половець, а послы наши избыли, а идѣте противу насъ, то вы поидите. А мы васъ ничимъ не заимали, а всѣмъ намъ Богь». Они же отпустиша послы ихъ. | И начали князья собирать воинов каждый в своей области: великий князь Мстислав Романович Киевский, внук Ростислава, и Мстислав Свято-славич Козельский, внук Всеволода Черниговского, и Мстислав Мстиславич Галицкий – эти старшие князья в Русской земле; а с ними и младшие князья: Даниил Романович, внук Мстислава, и князь Михаил Всеволодович Черниговский, и князь Всеволод Мстиславич, сын киевского князя, и многие другие князья. Когда все князья собрались на совет в Киеве, они послали во Владимир к великому князю Юрию Всеволодовичу за помощью, а он отправил к ним Василька Ростовского. Посоветовавшись, князья решили встретить врага на чужой земле (тогда же крестился половецкий князь Бастый) и, собрав всех русских воинов, выступили в поход против татар. Когда они пришли к Днепру на Заруб, к острову Варяжскому, услышали татары, что русские князья идут против них, и прислали своих послов, говоря: «Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные Богом, на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир. И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе. Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем». Князья же русские не стали слушать этого, но послов татарских перебили, а сами пошли против татар. Не доходя до Олешья, остановились они на Днепре. И прислали татары вторично послов, говоря: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и идете против нас, то идите. А мы вас не трогали, и пусть рассудит нас Бог». Князья отпустили этих послов. |
| Ту прииде къ нимъ вся земля Половецкаа и съ князи своими. Тогда же Мъстиславъ Мъстиславичь Галичский, въ тысячи войска, перебродися рѣку Днѣпръ на сторожи татарскиа, и побѣди ихъ. А останокъ ихъ въбѣже въ курганъ Половецкий (съ) своимъ воеводою Гемябѣкомъ, и ту имъ не бы(сть) помочи. И погребоша воеводу своего Гемябѣка живого въ землю, хотяще его ублюсти. И ту его налѣзоша, испросивше его половци у Мстислава, и убиша его. То же слышавше князи рустии, поидоша за Днѣпрь на множествѣ лодей: Мъстиславь князь великий Романовычь съ кианы, Володимерь Руриковичь (съ) смолняны, черниговьстии князи, галичане, и волинцы, и куряне, и трубчане, и путивльци, и вся страны руския, и вси князи и множество вой. Приидоша же выгонцы галичьские въ лодиахь по Днѣстру въ море, бѣ же тысяща лодей, изъ моря выидоша въ Днѣпрь, и възведше порогы, сташа у рѣки Хортици, на бродѣ у протолчии; воевода же у нихь Юрий Домарѣчичь, а другой Держикрай Водиславича. | И пришли к Олешью все половцы со своими князьями. Тогда князь Мстислав Мстиславич Галицкий с тысячью воинов перешел Днепр вброд, ударил по татарским сторожевым полкам и победил их. А оставшиеся татары убежали на курган Половецкий с воеводой Гемябеком, и не было им здесь помощи. И зарыли они своего воеводу Гемябека живым в землю, желая его уберечь. Но здесь его нашли половцы и, выпросив его у князя Мстислава, убили. Услышав это, князья русские стали переправляться через Днепр на множестве ладей: великий князь Мстислав Романович с киевлянами, Владимир Рюрикович со смольнянами, черниговские князья, галичане, и волынцы, и куряне, и трубчане, и путивличи, все земли русские, все князья и множество воинов. А выгнанные галичане спустились на ладьях по Днестру в море, и была у них тысяча ладей. Из моря вышли они в Днепр и, пройдя пороги, остановились у реки Хортицы на броде у Протолочи; а воеводой у них был Юрий Домамерич, а другим воеводой Держикрай Володиславич. |
| Приидоша же имъ вѣсти, яко татарове приидоша къ нимъ посмотрити рускыхъ полковъ; Данило же Романовичь и инии князи, всѣдше на коня, погнаша видѣти рати татарскиа. И видѣвше послаша къ великому князю ко Мстиславу Романовичу, рекуще: «Мьстиславе (и Мстиславь)! Не стойте, поидемъ противу имъ». И поидоша въ поле, и срѣтоша ихъ татарове, и ту стрѣлци русстии погнаша ихъ въ поле далече, ихъ сѣкуще; и взяша скоты ихъ, и съ стаду утекоша. И оттуду идоша по нихъ осмь дний до рѣки Калка, и послаша въ сторожехъ Яруна съ половци, а сами станомъ сташа ту. И ту срѣтошася съ сторожи, и убиша Ивана Дмитриевича и ина два съ нимъ; а татарове възвратишася. Князь же Мьстиславъ Мьстиславичь Галицкий повелѣ Данилу Романовичу перейти рѣку Калку съ полкы, а самъ по нихъ прииде; перешедъ сташа станомъ. Поиха же и самъ на сторожи Мьстиславъ, и видѣвь полки татарьские, прииха и повелѣ въоружатися воемъ своимъ. А два Мьстислава въ стану бяху, того не вѣдающе: не повѣда бо имъ зависти ради, бѣ бо межи ихъ пря велика. | Пришла весть русским, что пришли татары осматривать русские полки; тогда Даниил Романович и другие князья сели на коней и погнались, чтобы увидеть татарские войска. И, увидев их, послали к великому князю Мстиславу Романовичу, призывая: «Мстислав и другой Мстислав! Не стойте, пойдем против них». И вышли в поле, и встретились с татарами, и тут русские стрелки погнали их далеко в поле, рубя их; взяли они их скот и вернулись назад со стадами. И оттуда шли русские полки за ними восемь дней до реки Калки, и отправили со сторожевым отрядом Яруна с половцами, а сами разбили здесь лагерь. И здесь они встретились с татарскими дозорами, и убили татары Ивана Дмитриевича и с ним еще двоих; а татары поворотили назад. Князь же Мстислав Мстиславич Галицкий повелел Даниилу Романовичу перейти реку Калку с полками, а сам отправился вслед за ними; переправившись, стали они станом. Тогда Мстислав сам поехал в дозор, и, увидев татарские полки, вернулся, и повелел воинам своим вооружаться. А оба Мстислава оставались в стане, не зная об этом: Мстислав Галицкий не сказал им ничего из зависти, ибо между ними была великая распря. |
| Тако (съ)ступишася полкы, и напередъ иха на татарове и Данило Романовичь, и Семень Олюевичь, и Василко Гавриловичь. Ту Василка събодоша, а Данилу убодену бывшу въ перси, но не чюяше, буести ради и мужества; бѣ бо младъ, осминадесяти лѣть, но крѣпокь бяше на брань, избиваше татаръ мужественѣ полкомъ своимъ. Тако же и Мьстиславь Нѣмый потече на нихъ, и той бѣ крѣпокъ, и видѣвь яко събодоша Данила, бѣ бо ужика отцу его, любовь имѣа къ нему, ему же и власть по себѣ обѣща. Тако же и Олгу Курскому крѣпко биющюся; тако же и Ярунь съ половци прииде, съступыся съ татары, хотя съ ними бытися. Но пакы половци въскорѣ побѣгоша назадъ, не успѣвше ничто же, и потопташа бѣжучи станы рускыхъ князей. А князи не успѣша исполчитися против имъ; и тако смятошася полци рустии, и бысть сѣча зла, грѣхъ ради нашихъ. И бысть побѣда на князи рускиа, яко же не бывала отъ начала Руские земли. | И так встретились полки, а выехали вперед против татар Даниил Романович, и Семен Олюевич, и Василько Гаврилович. Тут Василько поразили копьем, а Даниил был ранен в грудь, но он не ощутил раны из-за смелости и мужества; ведь он был молод, восемнадцати лет, но силен был в сражении и мужественно избивал татар со своим полком. Мстислав Немой также вступил в бой с татарами, и был он также силен, особенно когда увидел, что Даниила ранили копьем. Был ведь Даниил родственником его отца, и Мстислав очень любил его и завещал ему свои владения. Также и Олег Курский мужественно сражался; также и Ярун с половцами подоспел и напал на татар, желая с ними сразиться. Но вскоре половцы обратились в бегство, ничего не достигнув, и во время бегства потоптали станы русских князей. А князья не успели вооружиться против них; и пришли в смятение русские полки, и было сражение гибельным, грехов наших ради. И были побеждены русские князья, и не бывало такого от начала Русской земли. |
| Князь великий же Мьстиславъ Романовичь Киевьский, внукъ Ростиславль Мьстиславича, сына Владимерова Манамахова, и князь Андрѣй, зять его, и Александрь Дубровский, видѣвше се зло, не двигошася никамо же съ мѣста. Стали бо на горѣ надъ рѣкою Калкою, бѣ бо мѣсто то каменно, и учиниша себѣ городъ колиемъ, и бишася съ ними изъ города того по 3 дни. Татарове же поидоша по рускыхъ князехъ, гониша ихъ биюще до Днѣпра. А у города того осташася два воеводи, Чегыркань и Тешукань, на Мьстислава Романовича, и на зятя его Андрея, и на Александра на Дубровского; тии бо два князя съ Мьстиславомъ. Быша же съ татары и бродницы, а воевода у нихъ Плоскиня. И той окаянный воевода цѣлова кресть къ великому князю Мьстиславу, и кь обѣма князема, и кь всѣмъ сущимъ съ нимъ, яко не збыти ихъ, но окупь взяти на нихъ, и солгавь окаянный, предасть ихъ татаромъ, связавь. А городъ вземъ, людей изсѣкоша, и ту костию падоша. А князей издавиша, подкладше подъ дощки, а сами на верху сѣдоша обѣдати; и тако издохошася и животъ свой скончаша. | Князь же великий Мстислав Романович Киевский, внук Ростислава, правнук Мстислава, который был сыном Владимира Мономаха, и князь Андрей, зять Мстислава, и Александр Дубровский, видя это несчастье, никуда не двинулись с места. Разбили они стан на горе над рекой Калкой, так как место было каменистое, и устроили они ограду из кольев. И сражались из-за этой ограды с татарами три дня. А татары наступали на русских князей и преследовали их, избивая, до Днепра. А около ограды остались два воеводы, Чегирхан и Тешухан, против Мстислава Романовича, и его зятя Андрея, и Александра Дубровского; с Мстиславом были только эти два князя. Были вместе с татарами и бродники, а воеводой у них Плоскиня. Этот окаянный воевода целовал крест великому князю Мстиславу, и двум другим князьям, и всем, кто был с ними, что татары не убьют их, а возьмут за них выкуп, но солгал окаянный: передал их, связав, татарам. Татары взяли укрепление и людей перебили, все полегли они здесь костьми. А князей придавили, положив их под доски, а татары наверху сели обедать; так задохнулись князья и окончили свою жизнь. |
| А иныхъ князей, опроче того, до Днѣпра гоняще, избиша 6: князя Святослава Каневского, Изяслава Иньгваревича, Святослава Шумского, Мьстислава Черниговского съ сыномъ, Юриа Несвѣжского, а вой толко десятый прииде. И Александрь Поповичь ту убиенъ бысть съ инѣми седмьдесятию храбрыхъ. Князь же Мьстиславъ Мьстиславичь Галичский переже всѣхъ пребѣгь за Днѣпръ, повелѣ лодии пережечь, а иныя отъ берега отрѣа, боячися погони; а самъ едва убѣже въ Галичь. А Володимеръ Руриковичь, брата(ничь) Романовь, внукъ Ростиславль Мьстиславича, сѣде в Киевѣ, мъсяца июня 16 день. А злоба случилася мѣсяца маа 30, на память святаго мученика Еремеа. Войска же остатокъ десятый прииде кождо во своа, а иныхъ половци избыша ис коня, а иныхъ ис порта. И тако за грѣхы наша Богъ вложи недоумѣние въ насъ, и погыбе множество бес числа людий. Татарове же гнашася по Руси до Новагорода Святополчего. Христиане же, не вѣдуще лести татарскыя, выидоша противу ихъ съ кресты, и тако избыша ихъ; глаголаху же, яко единѣхъ же киань изгыбе тогда 30 тысячь; и бысть плачь и вопль по всѣмъ градомъ и по селомъ. Татарове же възвратишася отъ рѣки Днѣпра, и не свѣдаемъ откуду были пришли, и камо ся дѣли. Единь Богь вѣсть, откуду приведе за грѣхы наша и за похвалу и гордость великого князя Мьстислава Романовича. Глаголють бо, яко прииде слухъ про сихъ татаръ, яко многы земли плѣнуютъ, а приближаются Рускимъ странамъ, и сповѣдаша ему о нихъ; онъ же отрече: «Дондеже есмь на Киевѣ, то по Яико, и по Понтийское море, и по рѣку Дунай саблѣ не махивати». Василка же Костантиновича тогда Богъ съблюде, прииде бо съ полки ко Чернигову въ помочь. Слышавъ се зло, случившеся въ Руси, възвратися въ свой Ростовь, съхранень Богомъ. [..] | А других князей, которых татары преследовали до Днепра, было убито шесть: князь Святослав Каневский, Изяслав Ингваревич, Святослав Шумский, Мстислав Черниговский с сыном, Юрий Несвижский, а из воинов только десятый вернулся домой. И Александр Попович тут был убит вместе с другими семьюдесятью богатырями. Князь же Мстислав Мстиславич Галицкий раньше всех переправился через Днепр, велел сжечь ладьи, а другие оттолкнуть от берега, боясь погони; а сам он едва убежал в Галич. А Владимир Рюрикович, племянник Романа, внук Ростислава Мстиславича, сел на престоле в Киеве месяца июня в шестнадцатый день. А случилось это несчастье месяца мая в тридцатый день, на память святого мученика Ермия. Только десятая часть войска вернулась домой, а у некоторых половцы отняли коня, а у других одежду. Так за грехи наши Бог отнял у нас разум, и погибло бесчисленное множество людей. Татары же гнались за русскими до Новгорода-Святополча. Христиане, не зная коварства татар, выходили им навстречу с крестами, и все были избиты. Говорили, что одних киевлян погибло тогда тридцать тысяч. И был плач и вопль во всех городах и селах. Татары же повернули назад от реки Днепра, и мы не знаем, откуда они пришли и куда исчезли. Один только Бог знает, откуда он привел их за наши грехи, и за похвальбу, и высокомерие великого князя Мстислава Романовича. Говорят, что когда распространился слух про этих татар, что завоевывают они многие земли и приближаются к русским пределам, великому князю сказали о них; а он ответил: «Пока я нахожусь в Киеве – по эту сторону Яика, и Понтийского моря, и реки Дуная татарской сабле не махать». А Василько Константиновича, который пришел на помощь с войсками к Чернигову, тогда сохранил Бог. И услышав о несчастье, случившемся на Руси, он возвратился в свой Ростов, сохраненный Богом. [...] |
| Въ лѣто 6745. […] О плѣнении Рускыа земля отъ Батиа. Слышано бысть на восточнѣй странѣ въ родѣ Измаиловѣ, сына Агарина, рабыни Авраамовы, яко смири Господь Богъ Рускую землю нахождениемъ безбожныхъ иноплеменникъ, таурмень, еже на Калкы и побѣждение рускыхъ князей прослу, и храбрыхъ онѣхъ 72 избиение вѣдомо тамо бысть, и межиусобныа брани Рускыа земля, и глады, и морѣ велицѣи, и оскудѣние рускаго воинства, и разньствие въ братии, и просто все земское неустроение. Наипаче же обнажися грѣховнаа злоба, и вопль грѣховный въ уши Господа Саваофа вънииде. Тѣмъ и попусти на землю нашу таковую всепагубную рану. Еще бо и сеа крови не отмыхомъ, Калкацкого бою, и пакы народися людий по велицѣмъ мору по всей земли, кромѣ Киева. Но киевьстии людие на Калкахъ съ великымъ княземь Мьстиславомъ Роман(ов)ичомъ, и съ инѣми 10-ю князи и съ 72-ю храбрыми костию тамо падоша; новгородстии людие отъ гладныя смерти изъмроша, а живыи разыдошася по чюжимъ землямъ; тако же и Смоленскаа, и вси просто гради столнии смерти тоа вкусивше, въскорѣ осиротѣша. Не много бо лѣтъ мину, отъ Калкатцкиа рати до потрясениа земли 8 лѣтъ, тогда же и гладъ бысть, а отъ потрясениа земли до Батыева прихождениа 8 лѣтъ. Того ради не исполнися земля наша, но и наипаче всѣмъ животнымъ опустѣ. | В год 6745 (1237). […] О пленении Русской земли Батыем. Стало известно в восточных странах среди потомков Измаила, сына Агари, рабыни Авраама, что Бог смирил Русскую землю нашествием безбожных иноплеменников, таурмен. Распространились слухи о поражении русских князей на Калке, и стало известно о гибели семидесяти двух богатырей, и о междоусобных войнах в Русской земле, и о голоде, и о великом море, и об оскудении русских войск, и о ссорах между братьями – о всех этих бедах Русской земли. Особенно же обнаружилась греховная злоба, и дошел вопль греховный до ушей Господа Саваофа. Поэтому он напустил на нашу землю такое пагубное наказание. Не отмыли мы еще кровь после битвы на Калке, и снова народились люди после великого мора по всей земле, кроме Киева. А киевляне полегли костьми на Калке с великим князем Мстиславом Романовичем, и с другими десятью князьями, и с семьюдесятью двумя богатырями; так же и Смоленск, и все другие города постигла такая же смерть, и вскоре опустели они. От битвы на Калке до землетрясения прошло немного времени – восемь лет, и тогда случился голод, а от землетрясения до нашествия Батыя прошло восемь лет. Поэтому не разбогатела наша земля, но, напротив, еще более обезлюдела. |
| Мы же приведемъ слово къ повѣсти, како ублюде Богь великого князя Юриа Всеволодича, и Ярослава, брата его, и братанича ихъ Василка Ростовского Костантиновича от Калокъ, тако же и люди оставшая отъ мору, и како не угоньзнуша своеа смерти, обща бо есть всей Руской земли. Слышавше бо безбожнии татарове таковое смирение руское, и имѣние великое, многыми лѣты събраное, двигнушася съ восточныа страны, и поплѣниша прьвое Болгарскую землю. А на третий годъ на Русскую землю приидоша бесчисленое множество, яко прузи траву поядающе, тако и сии сыроядци христианьский родъ потребляюще. | Мы же приложим к повести рассказ о тех, кого Бог спас при Калке – о великом князе Юрии Всеволодовиче, и брате его Ярославе, и племяннике их Васильке Константиновиче Ростовском, также и о людях, оставшихся после мора, и расскажем, как они не избегли смерти, постигшей всю Русскую землю. Узнали безбожные татары о таких невзгодах русских и о великом богатстве, собранном за многие годы, и двинулись они из восточных стран, и пленили сначала Булгарскую землю. А в третий год пришло их на Русскую землю бесчисленное множество – как саранча, пожирающая траву, так и эти варвары христианский род истребляли. |